БРОШЕННЫЙ ЗАВОД УРАЛА. ЦЕНТР ТОРФА И ВОЙН С ПЛАСТИКОВЫМИ ПУЛЯМИ

Если ехать по Объездной дороге от Чусовского тракта до улицы Светлореченской, то справа будет лесной массив. За ним прячется район Широкая Речка, известный в городе своими вечно подтопляемыми новостройками и коттеджными поселками. Одно из скоплений таких малоэтажных городских домиков соседствует с мрачноватой группой рассыпающихся кирпичных зданий. Здесь, за забором новой жизни, стоят останки «брикетки» — брикетного завода, бывшего некогда частью Широкореченского торфопредприятия, с которого и начиналась история этого района.

Торф — двигатель прогресса

1927 год, в Советском Союзе вовсю идет индустриализация, а в Свердловске развиваются заводы. Они жрут массу электричества, а времена мирного атома в энергетике и массового строительства АЭС не наступят еще много десятилетий. И вот тогда на берегу ВИЗа, на Большом конном полуострове, возникла электростанция имени Рыкова (позже — имени Куйбышева). Она давала электричество в обмен на торф. Срочно понадобился большой объем этого неказистого с виду топлива, и залежи торфа были обнаружены в районе Широкой речки — ради добычи тут и построили одноименный поселок. В 1930 году появилось Широкореченское торфопредприятие.

До завода тогда было еще далеко — труд был по большей части ручным. Бродишь с лопатой по болоту, разрубаешь ароматный торф на куски, вручную же его грузишь. На такие увлекательные физические занятия, совмещенные с водными процедурами часто отправляли заключенных или вербовали деревенских жителей, заманивая их рублем. В деревнях после гражданской войны и коллективизации жилось очень тяжело, вот и шли крестьяне пахать на торфозаготовки. Кстати, о коллективизации: сюда же на работы отправляли раскулаченных кулаков, а потом и политических заключенных.

Условия жизни тут были более чем спартанские — деревянные бараки, тесные комнаты, в которых семья от семьи отгораживалась занавеской. Удобства на улице. И постоянная сырость.

Возраст и назначение некоторых построек определит только профи

Торфа должно было хватить на десятилетия, потому строились вокруг места его добычи капитально — для вывоза торфа отсюда на ВИЗ проложили узкоколейную железную дорогу. Позже, когда нужда в ней отпадет , часть рельсов будет использована уже для трамвайного сообщения.

Когда началась Великая Отечественная война, многие взрослые трудяги сменили лопаты на винтовки и ушли на фронт, вместо них на заготовки полезного топлива вышли школьники. Работа считалась особо ответственной — торф давал электричество оборонным заводам, срыв поставок мог быть расценен как умышленный саботаж, что в тех условиях гарантировало виновным либо долгосрочный тур в северные районы страны с проживанием за колючей проволокой, либо краткосрочную прогулку к стенке с последующей инъекцией свинца из комиссарского нагана.

От войны до войны

После Великой Отечественной войны заготовка топлива понемногу автоматизировалась — вместо лопаты появлялись торфоуборочные машины. А в получателях топлива теперь значились не только городские электростанции — торф шел в другие города СССР. Он оказался весьма неплох не только для энергетиков — его использовали для топки обычных печей.

Чтобы сделать из куска природного торфяные брикеты, ту субстанцию, что извлекают из болота, сперва сушат, а потом прессуют в небольшие кусочки, которые удобно кидать в печку. Этим и занялся отстроенный на торфопредприятии брикетный завод. Точных данных о том, как успешно эта мануфактура сушила и прессовала, нет, но проработало предприятие до 1980 года. При этом завод несколько раз достраивался и модернизировался, иногда довольно странным образом — до сих на некоторых зданиях можно встретить несочетаемые, на первый взгляд, решения советских строителей. Например, бетонные панели, явно сделанные для жилых брежневок, дополняют ансамбль конструкций красного кирпича, разбавленный деревянными вставками. Несмотря на то, что еще при жизни это предприятие смотрелось как постапокалиптическая постройка, проработала она несколько десятилетий.

Архитектурный микс по-советски

В 80-е годы спрос на торф упал, предприятие закрылось. Потом наступили девяностые, предприимчивые люди вывезли с территории все, что смогли — преимущественно на металлолом. Какое-то время пустующие здания пытались использовать различные микробизнесмены для своих нужд — тут и какие-то полулегальные автомастерские были, и склады с не пойми чем. Но завод прятался в лесу, вдалеке от основных дорожных магистралей. Без ухода ведущая к нему дорога довольно скоро стала малопроходимой, и деловые люди махнули на здание рукой.

И тогда пришли неделовые люди.

Полигон как способ загробной жизни

Есть такое хобби — играть в войнушку. Не обязательно с пацанами во дворе или с виртуальными соперниками в компьютере. Множество вполне взрослых дяденек, а изредка и тетенек любят стрелять друг в друга пластиковыми шариками из оружия, очень похожего на настоящее. Их зовут страйкболистами, и они ненасытны, как июньские комары. Вечно хотят новых мест для своих войнушек. Брикетному заводу была уготована судьба побыть таким местом.

Его заброшенность и индустриальные панорамы манили к себе пластмассовых стрелков. Когда после 2010 года движение страйкболистов набрало популярность, по территории завода почти каждые выходные бегали десятки стрелков, хлопали игрушечные гранаты, воздух наполняли сотни выпущенных пластиковые пульки.

Война — это ад. А игрушечная война — игрушечный ад

Организованного страйкбольного клуба, как в некоторых других заброшенных заводах города и области, тут не появилось — далековато от центра, и путь через лесные ухабы не каждая боевая машина осилит. Но отдельные группы фанатов стрелялок разной степени организованности регулярно наполняли «брикетку» вплоть до 2013 года.

Примерно тогда в этой местности развернулось активное коттеджное строительство, и возводители домов перекопали единственную дорогу, по которой до завода можно было доехать. Герои страйкбола поругали в интернете проклятых строителей и избрали для своих игрищ более проходимые места, а завод окончательно скрылся в тишине.

Эпилог

Сейчас завод мертв и опасен. Изношенные конструкции просто рассыпаются — повсюду видны следы обвалов, рухнувшие крыши и лестничные пролеты, стены наклоняются под пугающими углами, а перекрытия этажей прогибаются, намекая, что в любой момент могут упасть на голову. Даже окрестности ветхих построек небезопасны — здесь полно заросших подземных сооружений, чьи прогнившие потолки охотно провалятся под ногой зазевавшегося пешехода. Уже несколько лет это место не привлекает даже бомжей, страйкболистов и вездесущих поклонников дозора. И застройщики не спешат ставить тут жилые дома — проще строить там, где не надо сносить остатки предприятия. Завод мертв, тело его рассыпается…

А между тем сейчас, в эпоху альтернативной энергетики, торфяные брикеты прославляют как современный экологичный и эффективный вид топлива,способный заменить, например, дрова. В Екатеринбурге и Свердловской области масса небольших предприятий, довольно успешно торгующих этими брикетами. А завод, стоящий рядом с крупнейшими запасами торфа, долгие годы изготовлявший это самое альтернативное топливо, забыт и заброшен.

Источник: ekburg.tv

Группа Широкой Речки Вконтакте https://vk.com/shirokayarechkaru